1985 -2008

А.

                                                И.Л.

Не для себя прошу – для Бога:

Окороти её, вели

Не отираться у порога

По эту сторону земли.

Не для себя мои заклятья.

Попридержи свои объятья,

Не напрягайся до поры

По эту сторону горы!

Не обойди своим вниманьем,

Забытой самообладаньем,

Не попадающей уже

По а, б, в, г, д, е, ж,

Сомнамбулической руки

По эту сторону реки.

Не одного свела с ума

Провинциальная зима.

В.

Каменноугольного клина

Перемещались письмена,

Водохранилищная глина

Фосфоресцировала на 

Разоблаченные ключицы,

Крупнокалиберный сосок,

И обожженные ресницы

Роняли августовский сок.

Не для себя прошу – для Бога:

Окороти ее, вели

Не отираться у порога

По эту сторону земли, -

Переиначивал Алкея

Ветхозаветный ундервуд.

Неблагодарная затея

Литературный институт.

Не обойди своим вниманьем

Забытой самообладаньем,

Непопадающей уже

По а, б, в, г, д, е, ж

Сомнамбулической руки

По эту сторону реки…

Короче, речь о тишине,

Луне, волне на валуне.

С.

У моего карандаша

Читаю фразу: "Как просила,

Боялась, верила душа,

Когда, египетская сила,

Куда-то шли часы, потом

Неторопливо возвращались

И уходили вновь, текла

Из пальцев медленная роза!"

Какая, к черту, проза, Клугер,

Остались пепел и зола.

Отныне только ветер будет

Раскачивать колокола.

Провинциальная зима

Свивает снежные волокна

И занавешивает окна.

Не дай мне Бог сойти с ума!

                                   КНИГА    «ДЛИННОНОГАЯ РОЗА»

Книга Александра Вишневого «Длинноногая роза», в авторской редакции, находится в архиве Татьяны Жабенко, вдовы автора.  

                                             Отрывки из Книги «Длинноногая Роза»

                                                        ………………………………

Длинноногая

Роза расцвела

Под моим уже

Заколоченным

                                                         На зиму окном

В створчатой, сплошь в паутине, ни разу

Не отворяемой нами оконной

Раме на черной лестнице трогал 

Юную душу несимметрично

Вставленны темно-красный… Кровото-

Чащая рана, шахматный ход ли?

На виноградом увитой веранде квасили сливу.

Профиль за фио – дань заиканью – летовой тканью,

Как ваши фио? Первый осенний ветер ударил.

Новорожденный месяц качнулся.

. Облокотясь о поручень, ела яблоко. Видит

Бог, – улыбалась, – я не хотела!

Серый туман потрудился на славу.

Мелкие капли покрыли пальто,

Волосы и затемнили аллею.

Несколько уток плавало у берега, рыли

Призрачные автомобили. О как сияли

Темные, цвета сланца, глаза под светлою челкой!

 Дождь не идет, а еле волочит длинные ноги.

Пинии спят, не я потревожу их сновиденья.

Ива роняла грустные взоры из-под вуали.

Солнце вставало – или уже

Встало, но это мало что изменило в пейзаже.

Сумерки не покинули парка, и на дорожке

Тлела лампада. В прошлом сезоне был потрясен цве-

Тением груши, в этом же, доктор, и не заметил!

                                   1970 -1985

МИСХОР

Был вечер и Мисхор; тишайшая вода

Лежала на песке, на гальке и на глине,

И отблески зари гуляли по долине

Залива, и легко, неведомо куда,

Скользили облака, меняя очертанья,

И мы, не торопясь, угадывали в них

Животных, и людей, и персонажи книг,

Деревья, корабли, причудливые зданья.

Расслабленный Мисхор, зелёная скамья,

Неспешный перелом в изменчивой погоде –

Нам было хорошо, мы ждали пароходик;

Бакланы, будто снег, белели на камнях,

Прибрежных валунах, коричневых и влажных,

Нагретых за часы полуденной поры,

И были голоса, и – крики детворы…

О чём? – да ни о чём…

                                       да это и неважно.

ПОД   ДЕРЕВОМ

Такой уж это день, такой уж это час,

Под деревом на снег давайте-ка присядем,

Затеем разговор, который неприятен

На этот раз, моя любимая, для Вас

Не будет, и вином, как водится, наполним

Торжественный хрусталь, и снова помолчим,

И снова, может быть, события припомним,

Которые тому историю почти

Имели под луной, как говорится, место,

Пригубим по глотку, по яблоку сгрызём,

Огрызки зашвырнём туда, где чернозём,

Просторные поля, в которых зёрнам тесно

И дерево своё воздвигло немоту

Красноречивую, и разойдёмся снова,

Любимая моя, неторопливо, словно

Старинные враги на узеньком мосту.

                   * * *

Это лёгкие морозы,

Это ели и берёзы

У обочины дороги.

Это лошадь и собака,

Костерок и горка шлака,

У обочины дороги.

Это луг и уток стая,

Это облачность густая

У обочины дороги.

Зябнут руки, зябнут ноги.

                   * * *

Любимая, песок

Евпаторийский на

Ладони – это то, к

Чему – моя вина? –

Уже – твоя вина? –

Вернуться нету сил,

Поэтому не на-

до. Дождик моросил…

           ПРОСТИ

                           Елена неверна была, но хороша,

                                       Как ты, моя душа.

Прости, когда не так

Что сделал и сказал,

В окурках и цветах

Вокзал, вокзал, вокзал,

Прости, когда начну

Являться по ночам,

Неся печаль одну

Очам, очам, очам,

Прости, когда совсем

Забуду о тебе

За деревом за тем,

В толпе, толпе, толпе.

                 *  *  *

Ухожу я,  ленивый и толстый,

Как задумано Вами – великий,

Робинзоном - на брошенный остров

Моих будущих вер и религий.

Это будет в прекрасном давно.

А пока – я пройду стороной.

Пить чужое вино,

Спать с чужою женой…

          ВОСКРЕСЕНЬЕ

                                                                 В. Митрохину.

Так  было  хорошо  валяться под  забором,

И  плакать, и  винить  кого-то,  не себя,

Покуда  за  селом  небесная контора

Кончает  выходной,  соловых жеребят

Уныло  наблюдать,  за бричкою колхозной

Копытцами  стучат  по  старому  мосту

Которые,  петух  над  розою  навозной

Стоит,  как  часовой на вверенном посту,

И думать, ничего, мол, погодите, скоро

Вот вырасту и всем пропеллер накручу.

Так  было  хорошо валяться  под забором

И  слушать,  как бредут  коровы  по ручью.

            МИНОТАВР                                                                        

                                                               Д. Клугеру.

- Ублюдок!

                  -   Нет,  всего  лишь  кифаред,

      Певец бродячий.

                                  -  Оборотень   гнусный!

      -  Вот и кифара,  инструмент  искусный,

      Послушай песню, не пойдёт во вред

Она тебе. У старого Эгея

       Родился  сын, и наступило  время,

       И  он  прославился,  на остров   Крит

       Потом  отправился  и  в  Лабиринт

С   мечом   за  пазухой   подался,   да

       Там  навсегда   остался,  навсегда.

       - Ты  ошибаешься!

                                      -   Увы,  я  стар

Уже  для  этого.   Не  зря  конца,

       Плутаешь ты,  Тесей. Убьёшь  отца.

       Отдашь  любимую.

                                        - О,   Минотавр…

АВГУСТ

                                                        А. Уварову.

Орали   ТУ,  рожая   высоту,

Не тысячи шагов – микроны, миллиметры,

И падали в росу округлые предметы,

Чтоб яблоками стать в ладонях и во рту,

И запахи росли, как будто дерева,

Бесшумно, будто бы январские сугробы,

Дрожали в тишине гигантские утробы,

Рожали высоту, как пращуры слова,

И женщина была любима и глупа

Мгновенье, может быть, столетия, возможно,

И яблоко в руке держала осторожно,

Неведомый предмет, округлый, как луна,

И прятала потом упрямо наготу,

И трогала траву усталыми устами,

Шумели дерева тяжёлыми листами,

И множили крыла над ними высоту.

 ЛЕТО

Желтые листья в холодном колодце,

А над колодцем зелёная крона

Дерева, и на заборе ворона

Щурится на полусонное солнце

И  на дворнягу, которую сторож

Кормит старухиною колбасою,

Августом пахнет, пахнет сосною,

Известью пахнет и свежим раствором.

СЕНТЯБРЬ

Любимая, сентябрь, листопад.

Мальчишка долговяз был и сопат,

Немного психопат, большой трепач,

Не плачь, моя хорошая, не плачь,

Послушай вот: однажды он  привёз,

Как обещал, корзинку спелых звёзд

Сентябрьских, но странствовал года

И у заказчицы пропала в них нужда.

Теперь он повторяет невпопад:

Любимая, сентябрь, листопад…

ОКТЯБРЬ

Уже второй, не за горами третий,

А там зима, и снег на мостовой,

На фонарях, карнизах, над Москвой,

И холода, и ветер, ветер, ветер…

Ну, а пока за окнами октябрь,

Ну, а пока накапывает дождик

За окнами, как будто бы картёжник

Колоду карт готовит для растяп.

НОЯБРЬ

Листья зелёные, жёлтые,  красные

На подоконнике, и в коридоре,

И на пороге,

                      кот на заборе

Мало кого  замечает и празднует.

Осень, не осень, ноябрь на часах, -

На поводке непонятного пса

Водит по скверику женщина. Разные

Листья – зелёные, жёлтые, красные.

                 *  *  *

Там, за порогом - дождь, и хлад,

Промокшие   деревья

Бумага, перья и халат.

Халат,  бумага, перья.

А за окном озябший сад

Под  утро  молит Бога.

Пора  в  дорогу,  Александр,

Пора,  Мишель,  в дорогу.

Ах,  это чудо из  чудес,

Ах,  вечная   картина…

Благодарю тебя, Дантес.

Благодарю,   Мартынов.

                *  *   *

Сегодня будет толстая луна -

Кабы она была мужского рода,

Сравнил бы я тогда её с Фальстафом.

Сегодня будет толстая луна.

Сегодня будут липы раздеваться

И тополи,  и  клёны, и платаны,

И всё же, на Ноябрьском бульваре

Сегодня будут липы раздеваться.

Сегодня пробежит по крышам дождь,

И затаится где-нибудь в кадушке,

Где по весне заквакают лягушки.

Сегодня пробежит по крышам дождь.

Сегодня я по улице пройду,

Миную подворотню и подъезд,

И покурю на лестничной площадке

Второго этажа, и посчитаю

Количество гвоздочков в дерматине.

А после по перилам съеду вниз,

И опущу в почтовый синий ящик

Написанное мной четверостишье.

Сегодня будет толстая луна.

Сегодня будут липы раздеваться.

Дождю сегодня в кадке забавляться.

А между нами только дверь одна.